Май. 39

Месяц, когда Таро велели не уходить в себя, а тогда, в апреле, я еще не понимала, к чему это, если уже в июне все будет лучше.

Но теперь пауза следует по пятам, возвращая туда, откуда все началось. 

Вечное «чтобы помнили». Во мне все еще белое-белое утро, только небо в кровавых молниях. Мне все еще до смерти кружится голова на чересчур крутых поворотах.

Теперь мне 39 и я не уверена, что хочу доживать до морщин. Чтобы вечно оставаться той, которую приятно видеть в отражении, которая снова пусть едва, истертыми руками до шрамов, но держит собственную жизнь, не давая свернуть в не ясном направлении.

Рядом были только важные, вспомнили те, кто любят. Чего еще хотеть-то? Могло быть и хуже.

Соврать бы себе, что все хорошо. И я это делаю, не оставив других выборов, кроме одного возможного.

Не живая. Но все вокруг находят живее прежнего. Парадокс обманчивой реальности. Смех вместо...

«Ты проклятая ведьма, суккуб»

В сердцах было сказано, мужчины, которых отвергают, редко бывают милыми. Она спокойно поблагодарила за столь нетривиальный комплимент, перед тем, как навсегда оборвать диалог.

После она долго всматривалась в зеркало, отметив про себя, что выспаться не мешало бы, в усталых глазах нет былого пламени. 

«Твои Луна и Венера обрели силу». Так сказала Беатриче, одна из тех немногих, кому она доверила свои темные секреты, впрочем, она всего лишь научилась играть.  Так, как это делали с ней самой много лет, не позволяя никому ни  преобладать ни владеть. Впрочем, у того, отвергнутого, всего лишь не оправдались надежды, пикапер из него оказался вовсе ни к селу, ни к городу, чего она больше не прощала. Намек на попытку использовать, принизить теперь сурово карался, убивать словом она умела. Потому и ведьма ибо «слово крепко, слово лепко».

***

— Я просто не хочу отношений, понимаешь? Никто не знает, что я пережила не так давно и, поверь, мне еще рано. Не хочу начинать со сломанной душой, добра не будет.

Он был слишком молод, слишком блондин, слишком неухожен и растрепан. Он не смотрел ей в глаза, зато складно вещал о том, каким хорошим он может быть с женщиной вроде нее. Она слушала, мысленно кроваво-красным написав вердикт: «не верю словам, сначала сделай, хоть что-нибудь, покажи, что ты не пустобрех никчемный». Впрочем, каждая женщина со старта определяет границы и этот безупречный, почти сын маминой подруги, не понравился ей с самого начала. Если бы не попытки их свести, помочь парню ибо истории нелюбимых, теряющихся по жизни, детей вызывает жалость, согласитесь.

— Он на тебя запал, ой запал...

Соседка, что агрессивно порекомендовала этого парня в качестве кого-то сведущего в строительстве, прямо намекала на нечто большее, даже после того, как она четко обозначила границы. Она рассчитывается деньгами. Точка. Дальше делового элемента заходить без толку. 

Жалость? Кому на хрен нужна возня из жалости? Солдат, из которого растить генерала… что?

— Я знаю, чем заканчиваются такие истории. Мне не надо. 

14 лет разницы? Это сказ о последнем браке ее матери. 

«Мама, меня не должно волновать его положение, мама. Если он замахнулся на рыбку, которой подавится, то должен понимать, какую цену за это может заплатить. Мамочка, наша доброта для них — это признак слабости, которой они не преминут воспользоваться, разве не ты, мама, должна была мне об этом рассказать?»

Мать не знала, что после этого разговора она расплакалась. Не надолго. У нее больше не было времени на пустые слезы и сочувствие к себе.

****

Прежняя она просто ушла бы, гордо подняв голову. Было совершенным безумием ехать за город вечером, после битый час пытаться вызвать такси в тьмутаракань около полуночи

— Они уверяли, что без проблем заберут даже к часу ночи.

— Я предупреждала, нет?

Мужчина — Будильник оказался ничем не примечательным, к тому же из тех, с кем связываться она считала зеленой тоской и смертной скукой. Соглашаться на вторые роли, имея возможности быть первой? Нет. Хотя общение сложилось и вот он, повинуясь ее воле, ежедневно звонил в полвосьмого дабы феечка с чувством юмора и огромными синими глазами не опоздала на службу. 

Теперь в городе проездом и теперешняя она вовсе не собиралась ни оставаться до утра, ни идти пешком четыре километра, шарахаясь от каждой тени.

— Проводи меня немного.

Немного растянулось до самого подъезда, хотя она и не настаивала. Ей было незачем. Границы френдзоны были уже четко обозначены и нарушать данные себе же обеты, она не собиралась.

Кошка, что прибежала на хозяские шаги, кружила вокруг, не разрешая приблизиться, меж тем, давая понять, что она рада видеть хозяйку, пока не переключилась вниманием на большого ежа, которому приспичило прогуляться под луной. Мужчина — Будильник сл смехом заметил,  что пушистая ревнует, а она могла бы ответить, что это не имеет смысла. Если кто и заслуживал ее любви, то только эта кошка. Животные учат людей верности и бескорыстию, в отличии от людей, для которых ложь и предательство привычны, как чашка утреннего кофе .

Она не стала.  Ей не хотелось открывать эту сторону своей души, сокрытую за толстым слоем ментального бинта с ватой.

" Это ты, ты, меня такой сделал!"

Хотелось отвернуться от человека — будильника на юг, прокричав так громко, чтобы ОН услышал и осознал, что душами нельзя играть. 

Но она только улыбнулась, похвалив кроху, все еще резвую и активную в свои четыре года.

«Ты меня околдовала. Красотой. Легкостью»

«Оу, нет, я ничего с тобой не делала. Зачем это мне?»

" А что, если ты и правда ведьма?"

«Тогда мир был бы другим»

— Вредина ты однако!

Она вскинула голову, которая уже довольно сильно кружилась от того, что он слишком быстро ехал по прямой и от общей усталости. 

— Тебе это нравится, разве нет?

Равнодушно и почти не наигранно. Даже самым легкомысленным представителям марсианской породы не сдались ангелы во плоти, с которыми легко договориться сразу. Впрочем, у него и так не было шансов, а у нее просто был свободный вечер, в котором прошлое опять мелькнуло перед глазами.

«Ты забрал у меня душу»

Хотя нет, душа все еще была при ней. Месяц, как мертвая, так и осталась на диване с телефоном в руках, слепо взирая в пространство пустыми, белесыми глазницами, неспешно обращаясь в мумию. Никуда не делась, вернувшись страшным сном, ведь у нее так и не хватило духу взять и похоронить. Стоило приблизиться, как ее вновь отбрасывало в тот морозный февраль, закончившийся мрачным мартом, в несколько минут разговора, что преследовал еще несколько недель отголосками.

— Я устала, понимаешь?

Срывающимся голосом, но мертвые не говорят, они не умеют. Кроме тактичного, подсказанного разумом.

«Милая, синдром отмены и мигрень. Выдохни, отвлекись. Ты больше никогда и никого не потеряешь. Труп на диване тоже переродится, точно. Его ведь не боится твоя кошка? То-то же. Иди. Больше не греши и меньше тоже»

Или вместо того, что писать буквы, сегодня у нас вот это. Ссылку на нейросеть можно подсмотреть у одного моего хорошего друга)

душенька моя внутрянка)

Атака полесских ведьм

Ща порву (с)

Мисс Декольте Тосканы — 1395 год

Девочки! Всем молицца (с)

Кандинский, верни челку! Челку верни!

Эль классико...)

«Тварь»

Она произнесла это вслух, не громко, сквозь зубы, стараясь выдержать эмоцию так, чтобы не выплеснуть ее на голову незадачливого ловца душ, которому накипело. На экране ее телефона белым по черному после череды реплик о любви, давно посетившей душу стареющего поклонника, красовалось:

«Да, она лучше. Но ты ее переплюнула. Внешностью, фигурой. Да всем, понимаешь?»

Она знала его жену. Заочно. Несколько раз наблюдала, когда та приходила к мужу в офис. Остатки былой красоты, растраченной на семью, быт и детей, доброе лицо, достаточно доверчивое, чтобы верить досужим сплетням. Ей не нравились женщины, которые принесли себя в жертву, но еще больше она не любила мужчин, которые стремились добавить к общей трагедии спутницы жизни еще и ветвистые рога.

Где-нибудь на морально разлагающейся стороне света подобный индивидуум тут же получил бы люлей, был бы наказан рублем и опозорен по полной программе. Но в ее родных пенатах все еще бытовало мнение о том, что «счастье женщины — он хочет» и если тебя не смущают шутки за 300, то априори, испросить согласия, приправив каким-то горячечным любовным бредом, святое дело. У красоты, как и у медали, две стороны.

Очередное сообщение она просто прочла, оставив без ответа, позже получив свои извинения за недостойные поведения мужчины «с большой буквы, что нужен ей для стабильности». 

«Тварь»

Она повторила это еще раз, отпечатав, что назвать ее любимой женщиной — это не оскорбление. Это ложь. Придуманная для того, чтобы упростить жизнь и сделать застежки на одежде более слабыми. Ей не сдался конфликт, чувство такта не разрешило устроить бунт, но чувство омерзения никуда не ушло. Одно из правил новоиспеченной королевы: смеяться над происходящим, хотя бы про людской глаз, не пачкаясь в разбирательствах, как в старой песочнице.

Ей тоже изменили. Совсем недавно, исподтишка, словно обокрали темной ночью, будто дотла сожгли привычную жизнь, а вместе и ее саму. 

Пройдет несколько дней и какой-нибудь новый знакомый начнет ту же песнь Нибелунгов о приедающейся лет через 7-8 семейной жизни и она поневоле согласится. Правда не воздержится от простого вопроса «а я вам здесь при чем? Разве у вас у всех не одна на всех история?»

«Если красота — это преступление, то я виновна!»

Она повернула голову на звук и про себя подумала, что это о ней. Свет в прихожей удачно падал, делая изгиб бедра еще более изящным, чем он был на самом деле, но ей нравилось. Собственная ментальная тень без лишних эмоций созерцала картину финального этапа достаточно веселого вечера двух друзей, которые никогда ими, собственно, не являлись. Просто все происходящее нужно было как-то обозвать, а сей эпитет по смыслу походил больше всех остальных.

— Тебе не холодно?

— Нет

Полоска ткани наискосок — не то, что могло бы согреть, его большие, но вовсе не теплые руки, что в режиме реального времени перебирали волосы прядка за прядкой, тоже. Тепло больше не было той константой, в которой она всегда нуждалась, ей было достаточно лет, чтобы понять, чего она хочет и чего получит по итогу. Между ними была целая жизнь, разные миры и понимание того, что завтра они не увидятся, хотя он обязательно позвонит. Вспышка страсти, довольно выдержанная, проверенная несколькими неделями сомнений в возможности того, что теперь было, и ничего святого. Никакой морали, кроме той, что она долго плакала, бинтовала душевные раны, а после стала злая-злая. Она надела каблуки, добавила губам красного и разрешила себе лишиться принципов, питаясь вниманием и разрешая собой восхищаться настолько, насколько  мужчины могли быть на это способны.

Это не было местью, не было попыткой спасти собственную душу, загоняя ее в еще большую тьму, она бкжала от воспоминаний, невыносимой боли предательства человека, которому все же начала доверять, теперь осознавая, что вероятнее всего, не простит его никогда. Три проклятых недели и почти годовщина, когда она не знала, что еще немного и все будет иначе.

— Останешься?

— Нет, ты же хотел отоспаться, да?

Она наверняка знала, что если сейчас уйдет, то последнее слово останется за ней, открытый финал всегда лучше долгих прощаний хотя бы тем, что никто не отменял «продолжения следует», если она этого захочет. 

Он теперь смотрел на нее иначе и она знала этот взгляд. Такой бывает у мужчин, которые сами себе завидуют, даже не признаваясь в этом самим же себе. Если она уйдет, то победа за ней, а она теперь любила побеждать. Отпусти, если хочешь задержаться. Впрочем, ощущая себя богиней в не родных руках, она вовсе не была уверена в том, что хочет кого-то удержать рядом с собой, а не вернуться сейчас домой и дожить до нового утра.

«Преподавать в школе стерв? Увольте, я ее директор»

ПостСкриптум: Утром он ей звонил.

Погибли несколько сотен тысяч человек. Десятки городов в труху. Страдают приграничные районы. И это только несколько тезисов, которые пришли мне на ум ибо обсуждать это я не буду. Больно за обе стороны

Нашли чему радоваться, честное слово. 

Я люблю этот сайт (а пишу только затем, что не раз об этом говорила) и продолжаю за ним следить, не закрывая вкладку в браузере. Думаю, что таких, как я, довольно много, поэтому кто кому там судья — вопрос довольно странный. 
Писать здесь пока ничего не хочется, да и в условиях, когда блог может кануть в Лету про не понятным причинам, смысла не имеет. Да и времени с ресурсами не так много, чтобы поддерживать жизнь везде, где есть немного меня.

И да. Квждому ресурсу — своя аудитория, поэтому говорить, что где-то хорошо, а где-то плохо — риторика чистейшей водицы. Каждому по способностям и атмосфере. Дыбр или майндвелл не могут быть априори плохими, видимо, просто климат не тот. Может хватит глобус портить и сову мучить?